Символы евангелистов
Символы евангелистов
Далеко не все христиане могут объяснить происхождение и значение символов четырех евангелистов – ангела, орла, тельца и льва. Когда и почему начали использовать эту символику? Все ли святые отцы были согласны между собой, что ангел символизирует Матфея, орел – Иоанна, лев – Марка, а телец – Луку? Почему в древнерусских памятниках можно увидеть соотнесение льва с апостолом Иоанном? В день празднования Собора двенадцати апостолов, в число которых входят двое из евангелистов, давайте поговорим о том, как издревле толковались их символы.
Используя толкования святых отцов, которые являются в этом вопросе наиболее авторитетным источником, мы сталкиваемся с серьезной проблемой: они весьма многообразны и противоречивы.
Эта проблема решается так: Церковь не догматизирует подобного рода суждения, а различие мнений не приводит к внутрицерковным разделениям, напротив – помогает увидеть предмет обсуждения с разных сторон, находить в нем новые глубокие образы и смыслы. Особенно следует отметить тот факт, что в конечном счете Запад и Восток пришли к полному согласию в этом вопросе.
Первоначально символами евангелистов служили четыре райские реки, в древнехристианском искусстве они представлены множеством памятников. Самый ранний из сохранившихся, возможно, фреска в катакомбах Марцеллина и Петра IV в. (илл. 1) и примерно того же времени мозаика в мавзолее Санта-Констанца 2 пол. IV в.
Также второй половиной IV в. датируются мозаики баптистерия Сан-Джовани-ин-Фонте в кафедральном соборе Неаполя, здесь евангелисты представлены уже в виде символов Ангела и Льва (два других изображения утрачены). Надо заметить, что эти мозаики находятся в тромпах – парусах сферической формы, там, где они позднее обрели каноническое место в крестовокупольных храмах.
Далее мы находим символы евангелистов в базилике Санта-Пуденциана, построенной в самом начале V в., а в последней четверти V в. они появляются в конхе церкви Осиос Давид в Фессалониках.
Далее число памятников с этими сюжетами возрастает, но четыре реки постепенно встречаются всё реже, а символы животных – всё чаще, пока не занимают доминирующего положения в иконографии евангелистов. Следующие несколько столетий символы четырех рек и четырех животных дополняли друг друга, иллюстрируя пророчество Иезекииля (Иез. 1:10) и видение Иоанна Богослова (Откр. 4:7).
Понятно, что до написания четырех канонических Евангелий и признания Церковью их богодухновенности невозможно было объяснить значение и символику животных в видениях Иезекиилия и Иоанна Богослова. При этом символы Евангелистов долгое время не подписывали, вероятно, потому что вопрос соответствия животных конкретным именам евангелистов оставался открытым.
Первым из экзегетов, сделавшим попытку истолковать значение символов четырех животных, был сщмч. Ириней Лионский (130 – 202) – ученик святого Поликарпа Смирнского, а тот, в свою очередь, был учеником апостола Иоанна Богослова. Опровергая учения еретиков, которые хвалились большим числом Евангелий, св. Ириней писал:
«Невозможно, чтобы Евангелий было числом больше или меньше, чем их есть. Ибо, так как четыре страны света, в котором мы живем, и четыре главных ветра, и так как Церковь рассеяна по всей земле, а столп и утверждение Церкви есть Евангелие… то надлежит ей иметь четыре столпа…» И продолжает: «Ибо херувимы имеют четыре лица, и их лики суть образы деятельности Сына Божия. Первое животное – говорится – подобно льву (Откр. 4:7) и характеризует Его действенность, господство и царскую власть; второе же подобно волу, и означает Его священнодейственное и священническое достоинство; третье имело лицо человека, и ясно изображает Его явление как человека; четвертое же подобно летящему орлу; и указывает на дар Духа, носящегося над Церковью... Евангелие Луки, нося на себе священнический характер, начинается со священника Захарии, приносящего жертву Богу. Ибо уже готов был телец упитанный, которому предстояло быть закланным ради обретения младшего сына [язычников]. Матфей же возвещает Его человеческое рождение, говоря: Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, сына Авраамова. И еще: Рождество Иисуса Христа было так (Мф. 1:1, 18). Это Евангелие изображает Его человечество; поэтому по всему Евангелию Он представляется смиренно чувствующим и кротким человеком. А Марк начинает с пророческого Духа, свыше приходящего к людям, говоря: Начало Евангелия, как написано у пророка Исаии (Мк. 1:1), и указывает на крылатый образ Евангелия; поэтому он сделал сжатый и беглый рассказ, ибо таков пророческий Дух… Каков образ действия Сына Божия, таков и вид животных, и каков вид животных, таков и характер Евангелий. Четверовидны животные, четверовидно и Евангелие и деятельность Господа. И поэтому даны были человечеству четыре главных завета: один при Адаме до потопа, другой после потопа при Ное; третий – законодательство при Моисее, четвертый же, обновляющий человека и сокращающий в себе все, – чрез Евангелие, вознося и как бы на крыльях поднимая людей в Царство Небесное» (Против ересей, 3.11.8).
Итак, у святого Иринея ап. Иоанн – Лев, ап. Лука – Телец, ап. Матфей – Ангел/Человек, ап. Марк – Орел.
Мнения св. Иринея придерживались священномученик Викторин Петавский (ок. 279–303), Ювенк пресвитер (IV в.), свт. Андрей Кесарийский (VI–VII вв.), Икумений (VI в.), свт. Софроний, Патриарх Иерусалимский (560–638), прп. Анастасий Синаит (ок. 640 – кон. VII в.). Арефа Кесарийский (ок. 850 – после 932), Феофилакт Болгарский (2 пол. половины XI в. – нач XII в.) и некоторые другие богословы. Эта традиция хранилась на христианском Востоке и в Малой Азии, а на Западе она не прижилась, там предпочитали следовать мнению блаж. Иеронима.
В «Толковании на Апокалипсис» свт. Андрея Кесарийского находятся ценные дополнения к тому, что писал св. Ириней:
«Мы думаем, что эти четыре (апокалипсических) животных – те самые, которых некогда видел Иезекииль, обозначают или четыре стихии и Божие управление ими и охранение, или власть Божию над небесным, земным, морским и преисподним, или, как еще думают другие, четыре главных добродетели и четыре Евангелия. Лев – символ мужества, обозначает Евангелие от Иоанна, ибо, согласно Иринею, он, изображая предвечное Царство Его, возвестил, что «в начале было Слово»; телец, довольствующийся своими трудами, означает правду и Евангелие от Луки, где изображается законное и священническое родословие Христа; орел указывает на умеренность (говорят, что он ее любит) и на Евангелие от Марка как самое краткое и начатое духом пророчества; человек – мудрость и Евангелие от Матфея, которое начинается повествованием о рождении Христа по естеству, но не по закону. Этими же образами, наверное, знаменуется и домостроительство Христово: львом – как Царя, тельцом – как Первосвященника или Жертвы, человеком – как Воплотившегося ради нашего спасения, и орлом – как Подателя Духа жизни, сошедшего свыше на верных».
У святителя Софрония, Патриарха Иерусалимского: лев – сила и начальство Иисуса Христа; телец – священническое служение Иисуса Христа; человек – явление во плоти; орел – нисходящая сила Святого Духа. Первый из этих символов усвояется Иоанну, второй – Луке, третий – Матфею, четвертый – Марку. Подобные изъяснения встречаются в приписках греческих и славянских Евангелий.
В елисаветградском Евангелии символы евангелистов истолкованы следующим образом: Бог сидит на херувимах, которых Писание называет четвероличными; отсюда – Бог дал нам четверообразное Евангелие, содержимое одним духом. Подобно лицам херувимов Евангелию усвоены символы: Иоанну – лев, царь и владыка, так как Иоанн от царского и владычественного сана начинает Божество Слова, когда говорит: «в начале бе Слово»; Матфею – человек, потому что он начинает Евангелие описанием плотского рождения Иисуса Христа; Марку – орел, потому что он начинает с пророчества Иоанна, а пророческая благодать прозорлива, как орел; орла называют острозрительным, потому что он один может смотреть на солнце не мигая; Луке – телец, так как он начинает Евангелие со священства Захарии».
Другой версии придерживались западные богословы свт. Ипполит Римский (217/218– 235), блж. Августин Иппонский (454–430), блж. Беда Достопочтенный (672/673–735).
«Поэтому мне кажется, – рассуждал блаж. Августин, – что при объяснении значения четырех животных из Откровения в отношении к евангелистам более правы были те, которые отнесли льва – Матфею, человека – Марку, тельца – Луке и орла – Иоанну, нежели те, которые приписали человека – Матфею, орла – Марку, льва – Иоанну. Действительно, последние искали основания в начальных словах книг, а не в целостном направлении мысли, которое одно и должно было исследоваться».
По мнению блаж. Августина, в Евангелии Матфея идет речь о царском происхождении и достоинстве Иисуса Христа (поклонение волхвов) – отсюда символ льва; в Евангелии Марка описываются деяния Иисуса Христа как человека – отсюда человек; в Евангелии Луки священническое служение Господа – отсюда телец; в Евангелии Иоанна возносится мысль превыше человеческой немощи – отсюда орел.
Совсем иное толкование видения пророка Иезекииля предлагал прп. Ефрем Сирин (306–373). Под видом колесницы (Иез. 1:10) он прозревает изображение Евангелия, под видом человека – уничижение Христа в распятии, под видом орла – Его второе пришествие:
«Дух Святый показал Пророку колесницу, которую везли Херувимы, представлявшиеся не в собственном их виде, но в виде птиц и животных, почитаемых у нас на земле более благородными и сильными… Вид как подобие человека – это уничижение Христово в распятии; вид же человечь сверху на колеснице означает славу Христову… Лицо льва, который есть царь животных, представляет нам царей и князей века сего, которые восприимут на себя иго Церкви, изображаемой под видом колесницы, или покорятся евангелию, которое также изображается колесницею. Лицо орлее указывает на то, что Имеющий прийти приидет свыше. Вместе же лица птиц и животных изображают те народы и племена, которые, имея различные нравы, как скоро приимут евангелие, все начнут подвизаться в духовном делании».
Блж. Феодорит Кирский (386–457) также не соотносит символы четырех животных с конкретными Евангелистами, он считает, что «Пророк научает сказанным, что все естество человеческое и вожди его подчинены Всецарю всяческих»:
«И подобие лиц их, говорит Пророк, лицо человечее, и лицо львово одесную четырем, и лицо орлее четырем, и лицо тельчее ошуюю четырем: сия лица их. Но никто да не думает, что невидимые силы имеют образ зверей и бессловесных животных. Сим дается разуметь ничто другое, именно львом царство; так как лев животное царственное; тельцем – священство; так как телец приносим был в жертву за первосвященника; орлом – пророчество, потому что орел животное высокопарящее и весьма зоркое; а таково пророчество, которое созерцает предметы возвышенные, и издали предусматривает будущее. Посему Пророк научает сказанным, что все естество человеческое и вожди его подчинены Всецарю всяческих, и что Он столькими дарованиями украсил род человеческий (Иез. 1:10)».
Заметим, что, не называя имена Евангелистов, блж. Феодорит следует порядку их перечисления в Апокалипсисе.
Профессор А.П. Лопухин различал видения пророка и Евангелиста:
«Животные, виденные Иоанном, хотя и напоминают животных прор. Иезекииля (I:4–8, 10), но разнятся с ним в самом существенном. Хотя их также четыре, но там каждое было совмещением четырех, здесь – каждое самостоятельно. Поэтому можно считать, что апокалипсическое видение не было заимствованым или переделкою видения прор. Иезекииля, но было совершенно самостоятельным. Так как о самых фигурах животных Иоанн умалчивает и, вероятно, потому, что он сам не разглядел эти фигуры, то нужно думать, что фигуры в видении и не имеют особенного значения, а важно лишь их подобие четырем классам живых существ – созданий Божиих. Эти создания, первое – лев – есть выражение силы второе – телец (вол) – питания, третье – человек – разумности и четвертое – орел – возвышенности».
Есть и такое толкование: «эти четыре животные-херувимы означали четыре свойства, в которых Бог открывался и действовал для спасения людей как в Ветхом, так и в Новом завете, именно: как человек, как царь, как ходатай и как Бог».
На Западе с IV в. довольно прочно закрепилось толкование блж. Иеронима Стридонского (342–420), который предлагал следующее распределение символов: Матфей – человек, Марк – лев, Лука – телец, Иоанн – орел; «…именами этих животных обозначаются четыре Евангелия: Матфея, потому что он описал как бы человека: книга родства Иисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамля (Матф. 1:1); [имя] льва относят к Марку: зачало евангелия Иисуса Христа, Сына Божья, якоже есть писано у Исайи пророка: глас вопиющего в пустыни: уготовайте путь Господень, правы творите стези Его (Марк. 1:1–3; Ис. 40:3); [имя] тельца – к Евангелию Луки, которое начинается с священства Захарии; орла – к началу Иоанна, который начинает, высоко воспаряя: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу и Бог бе Слово».
Подобно блж. Иерониму символы евангелистов толковали свт. Епифаний Кипрский (ок. 315–403), свт. Григорий Двоеслов (ок. 540 – 604), свт. Исидор Севильский (560–636), свт. Герман Патриарх Константинопольский (VIII в.), прп. Беат Лиебанский (VIII в.) и другие.
Первым после св. Иринея восточным автором, связавшим «животных» с Евангелистами, был свт. Епифаний Кипрский в трактате «О весах и мерах»:
«…так как есть четыре реки, вытекающих из Эдема, четыре части света, четыре времени года, четыре стражи ночи... четыре духовных существа, состоящих из четырех лиц и означавших приход Мессии. У одного было лицо человече, потому что Мессия был рожден человеком в Вифлееме, как научает Матфей. У одного было лицо львово, так как Марк говорит о Нем, когда он выходил из Иордана, как о царе и льве, и как еще в одном месте сказано: «Господь восшел от Иордана». Одно имело лицо тельче, как возглашает Лука, – не он один, но также и другие Евангелисты, – что он в предопределенное время, в девятый час, – подобно тельцу, за весь мир был принесен в жертву на кресте. Одно имело лицо орлее, так как Иоанн возглашает, что Слово, сшедшее с небес и ставшее плотию, после воскресения подобно орлу Божеством вознеслось на небо...»
Свт. Григорий Двоеслов рассматривал существа как символы Самого Христа в различные фазы его жизни:
«…при рождении Он человек (incarnatio), при смерти – жертвенный бык (passio), при воскресении– лев (resurrectio), при вознесении – орел (ascensio)».
Святитель предлагает во всех изображениях животных видеть Иисуса Христа в процессе Его домостроительства.
«Ибо Сам Он, Единородный Сын Божий, соделался истинным человеком; Сам Он в жертвоприношении нашего искупления благоизволил умереть, как телец; Сам Он силою Своего могущества воскрес, как лев. Говорят еще, что лев спит с открытыми глазами; подобно сему Искупитель наш в самой смерти, в которой мог спать по человечеству, бодрствовал по Божеству, пребывая бессмертным. И Сам Он после воскресения Своего возносясь на небеса, возлетал в горняя как орел. Итак, все вместе для нас Тот, Кто через рождение соделался человеком, через смерть тельцом, чрез воскресение львом, а через вознесение на небеса орлом».
В «Физиологе» Петра Студита сказано:
«Когда львица рождает львенка, рождает его мертвым и стережет три дня, до тех пор, пока не придет его отец, дунет в лицо ему, и тот оживет». Оживление на третий день напоминает нам о трехдневной смерти и воскресении Христа. По толкованию Петра, лев-отец – это Бог-Отец, «…львица – это Пресвятая Богородица, а лев – Христос, умер плотью во гробе на три дня и три ночи, и не воздремал Божеством, сошел в преисподнюю часть земли, и сокрушил вереи вечные, и воскрес на третий день и стал царствовать над всеми святыми».
В Ветхом Завете лев был символом мессии: «Молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается. Преклонился он, лёг, как лев и как львица: кто поднимет его?» (Быт. 49:9) И в христианской традиции лев – символ Христа: «вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей её» (Откр. 5:5).
Символика четырех животных нашла свое отражение и в анафоре Божественной литургии. «Во время евхаристической молитвы священник, – по изъяснению свт. Германа Патриарха Константинопольского (VIII в.), – вопиет трисвятое славословие серафимских сил, под осенением Херувимов и при (таинственном) песнословии Серафимов, с коими вместе взывает: победную песнь поюще…» «Тогда народ, – продолжает толкователь, – образующий собою херувимские силы и четверовидных животных, возглашает: свят, свят, свят Господь Саваоф, то есть трисвятый и единый Бог сил... Победную песнь поюще: поюще говорится об орле, вопиюще – о воле, взывающе – о льве, глаголюще – о человеке. Человек, одаренный разумом, образуя собою херувимские силы и четверовидных животных, вопиет: свят, свят, свят, то есть – трисвятый и единый Бог сил». Рипиды и диаконы, по толкованию святого Германа, «представляют образ шестокрылатых Серафимов и многоочитых Херувимов...»
Патриарх Герман повторяет объяснение Софрония Иерусалимского, но с тем различием, что Евангелист Иоанн у него символ орла, а Марк – льва, как и у блж. Иеронима.
Для наглядности представим таблицу, в которой отражены мнения Святых Отцов, относящихся к толкованию символов четырех Евангелистов.
В Византии до палеологовских времен придерживались в основном символики сщмч. Иринея Лионского (лев – Иоанн, орел – Марк), однако сохранилось большое число памятников с символикой, предложенной блж. Иеронимом. На Руси в церковном искусстве была унаследована от Византии традиция св. Иринея, но при этом не было единообразия, а с появлением иконографии «Спас в силах» в конце XIV в. в большинстве памятников даже преобладала версия блж. Иеронима.
Более того, она существовала на Руси с самого начала. Укажем на изображения Евангелистов с их символами в древнейшем восточнославянском Остромировом Евангелии (1056–1057 гг.), в котором Иоанн изображен стоящим в пещере и как бы прислушивающимся к Божественному голосу, за ним Прохор с книгой; в изображении символа значительные утраты, но они восполнимы по аналогичной миниатюре из Мстиславова Евангелия; Марк сидит и также как бы прислушивается, а вверху в небе изображен лев с книгой. В этом памятнике есть авторская атрибуция: диакон Григорий сообщает, что переписал Евангелие в 1056–1057 гг. для новгородского посадника Остромира.
То же самое распределение символов находится в Мстиславовом Евангелии, созданном не позднее 1117 г. в Новгороде по заказу новгородского князя Мстислава.
Известен еще один памятник из собрания Государственного Исторического музея – «Новый Завет с Псалтирью», датируемый 1330–1340-е гг., там также символом ап. Ио анна является орел, а символом ап. Марка – лев.
Такой же расклад можно увидеть на знаменитых миниатюрах в медальонах из Евангелия Хитрово́ (1390 г.), которые, по мнению В.Н.Лазарева, принадлежат Феофану Греку и молодому Андрею Рублеву, а также на подобных им миниатюрах из Евангелия Успенского собора Московского Кремля начала XV в.
Наиболее известным памятником «иринеевой» традиции является небольшая иконка «Спас в силах» из собрания Третьяковской галереи, авторство которой также приписывают Андрею Рублеву (илл. 11), хотя эта атрибуция противоречит мнению В.Н. Лазарева о миниатюрах Рублева в Евангелии Хитрово. Не мог же Рублев писать имена Евангелистов на одном изображении так, а в другом – иначе.
Надписание символов лев – Иоанн, а орел – Марк продолжалось и после реформ Патриарха Никона, хотя было отменено на Великом Московском Соборе 1666–1667 гг.
Также Святейший Синод определил: ввиду того, что простой народ придавал символам «животных» ореол святости, принимая их за самих Евангелистов:
«Надлежит самих тех Евангелистов персоны с литеральным при именах их словенским диалектом сего, еже есть святый, изображать по подобию их, а при лицах Евангелистов мощно и образовательныя их животныя писать; запрещается же сие (отдельное изображение символов)... не аки греховное дело, но яко непристойное и вину к поползновению невеждам подающее».
Теоретик старообрядчества Андрей Денисов в «Поморских ответах» возмущался очередным «римским» нововведением: «В древлецерковных книгах печатных четыре евангелиста вообразахуся Матфей лицом человеческим, Марко лицом орлим, Лука телечим, Иоанн львовым… Сей древлецерковный обычай изменивше, воображают Иоанн лицом орлим, а Марка львовым… Римляне бо пишут Иоанна лицо орле, а не львово; а Марка лицо львово, а не орле».
Старообрядцы и здесь придают вещам далеко не первостепенным догматическое значение, хотя выше было показано, насколько разнообразны мнения святых отцов, которых они так почитают. На протяжении последних нескольких веков между Востоком и Западом без всяких диалогов и консультаций в этом отношении достигнуто единообразие, символы евангелистов толкуются однозначно: ангел – ап. Матфей, орел – ап. Иоанн, лев – ап. Марк, телец – ап. Лука. Об этом свидетельствуют многочисленные памятники с изображениями символов евангелистов как западные, так и восточные. Только в памятниках из глубинки или у старообрядцев еще можно встретить распределение символов по св. Иринею Лионскому или вообще «от своего замышления» без всякого порядка и обоснования.
Протоиерей Виталий Шумилов,
клирик Александро-Невского храма
в поселке Запрудня Московской области
Публикация журнала «Московские епархиальные ведомости»
приводится с небольшими сокращениями
Читать онлайн можно "ТУТ"
